Ылан илдьэн, иитэ-харайа сыталлар.
Тостубат уҥуохтаан,
Тохтубат хааннардаан,
Силлибэтэ сирдэртэн силбэһиннээн,
Киһи ханнык гынаталыы
Оҥоруохпут диэтилэр.
Санаарҕаахтаан санньыйымаҥ,
Ээй, ээй дом силик буоллунууй,
Оҕолоотор оҕоҕутун
Кимниир ханнык диэхэйиктээн
Ааттыырыга иҥэрэллэр диэтэргин,
Босхо хара тыакаллабын
Моойдордоохуй баһынан куотуталыыр
Моҕул кугас аттардаахый
Модуммуна Эр Соҕотох диэҕийиктээн,
Аллаах атым
Кыайыталаан тардыталаан дьалкыппат
Албан дьаһах аттардаахый буолуоҕа,
Соноҕостой сылгыкайым
Соһуталаан дьулуруйбат
Сонун дьолуо сурахтаныа,
Чээй, быдан дьылларыкка
Быралыйар бараһаайа буоллунууй!» — диэн.
(Ноо!)
Удаҕан дьахтар,
Сити курдук кэпсээн баран,
Кыталык көтөр буолан,
Төттөрү көтөн күүгүнүү турбута.
(Ноо!)
"Күн туллубатах эбит,
Күһэҥэ быстыбатах эбит
Ол да иһин үөһээҥи айыыларбыт
Айыы Дьаҥсаар Тойон оҕонньор
Биһиги ыччаппытын
Сол курдук гыныахтаахтар этэ", — диэн
Оҕонньор киһи дьэ көҥүл буолан,
Арыый аҕай "һуу" гынан,
Эмээхсинин бүөбэйдээн,
Сол курдук, кэтэһэн олорбуттар эбит.
(Ноо!)
Бу бириэмэлэр ааспыттарын кэннэ,
Ол курдук кэтэһэн олордохторуна,
Энискэннээх* илин халлаан
Истиэнэтин аннын диэкиттэн
Илигириир тыал тыалыран
|
подобрали и воспитывают-вскармливают.
"С неломающимися костями,
с непроливающейся кровью,
с нервущимися связками —
таким вот человеком
воспитаем его", — сказали.
Потому от печали не сокрушайтесь,
э-эй, э-эй, дом, да будет же все прекрасно!
Родимое ваше дитя же
каким же таким
именем нарекли, если спросите, —
Могучий ли Эр Соготох ли,
владеющий ли темно-рыжим конем ли
с гривастою головой ли
выше темного леса-колка ли,
таким, что даже резвый конь мой
сдвинуть не сможет,
славным именем будет владеть,
такой, что даже молодой конь мой
тащить не в силах,
великой славой прославится.
Ну, а теперь на многие годы,
надолго прощайте», — сказала.
(Ноо!)
Женщина-шаманка,
такое вот рассказав,
стерхом-птицей став,
с шумом-гулом назад полетела.
(Ноо!)
"Значит, кюн не упала еще,
кюсэнгэ не оборвалась еще*, оказывается.
Конечно, верховные божества,
сам старик Айыы Джангсаар Тойон
с нашим ребенком
должны были так поступить", — подумав,
старик с облегчением
"Уф!" выдохнул
и начал старуху свою выхаживать.
Вот так стали жить они в ожидании [сына].
(Ноо!)
Через некоторое время,
когда они в ожидании жили,
из-под ската
просторного восточного неба
трепещущий ветерок
|
Илибирэтэн барбыта.
Сир үрдэ сиккиэрдэммитэ,
Дойду үрдэ холоруктаммыта,
Хойут хойуккунан
Аҕыс ааннарын хаххалаабыта,
Түөрт үөдэннэрин бүөлээбитэ,
Тыһаҕас ынах саҕа тибиилэммитэ,
Бургунас ынах саҕа
Буотама* таас буркуннаммыта,
Сордоҥ балык тахсан туһахха иҥнибитэ,
Куобах кыыл тууга киирбитэ,
Олус алдьархайдаах,
Аҕыс таталҕалаах
Ала дьалхаан холорук
Таҥнары сатыылаабыта,
Түөрт түрүлүөкэлээх
Түтүм дьүккүөр холорук
Түҥнэри сөрөөн тиийэн кэлбитэ.
Туох ааттаах алдьархайа буоллаҕай диэн,
Оҕонньордоох эмээхсин
Таһырдьа сүүрэн тахсан көрбүттэрэ:
Тус илин диэкиттэн
Киэҥ халлаан аҥаарын
Саба халыйар
Үс бастаах
Аалан Өксөкү
Көтөн түөллэн кэлэн,
Тоҕус тиити холбуу тардан,
Олороору гыммыта,
Кыайан уйбатаҕын,
Уонча тиити холбуу тардынан ылан,
Олоро түспүтүн,
Түтүм бараан төрөлүн,
Хаан чаҕаан сэбэрэтик
Өйдөөн дьүүллээн көрбүттэрэ:
Чаан олгуй саҕа төбөлөөх,
Чааскы айаҕын саҕа харахтаах,
Кырыылаах аалыы тумустаах,
Кырыйыы балаһа кынаттаах,
Тимир чыллырыыт түүлээх,
Өлөр өлүү абааһы көтөрө кэлэн,
Лөксөйөн олорор эбит.
(Ноо! Дьэ сүрдээх кыыл эбит!)
Ол олорон эрэ
|
начал веять,
над землей легкий ветер поднялся,
над страной вихрь пронесся,
и вот потом
с восьми [сторон] входы их закрыло,
с четырех [сторон] выходы их завалило*,
с двухгодовалую телку снежные наносы намело,
с трехгодовалую телку каменные завалы
сильным ветром нанесло,
щука-рыба, вынырнув, в силки угодила,
заяц-зверь в верши попал —
такой сокрушительный,
восьмикратным громом сопутствуемый,
буйный вихрь
сверху низринулся,
четырехтревожный
бешеный вихрь,
все опрокидывая, обрушился.
"Что за напасть нагрянула?" — думая,
старик со старухой,
во двор выбежав, увидали:
прямо с восточной стороны,
половину широкого неба
крыльями застилая,
трехглавая
огромная Ёксёкю-птица,
подлетев величаво,
верхушки девяти лиственниц вобрав в [когти],
сесть хотела,
но они не выдержали,
[тогда] верхушки десяти лиственниц вобрав в [когти],
уселась,
к страшной этой громадине,
к грозному виду ее
внимательно пригляделись:
с головой величиной с огромный котел,
с глазами величиной с чашу,
с острым граненым клювом,
с крыльями, словно скроенными из широких полос,
с чешуйчатыми железными перьями
смерти-гибели птица-абаасы, прилетев,
взгромоздилась, оказывается*.
(Ноо! Страшная какая птица, оказывается!)
Вот так усевшись,
|